В Бутырском районном суде 22 апреля в 14:00 будет оглашен приговор публицисту Борису Стомахину. 17 апреля стороны выступили в прениях. Исключительно за публикацию 31 экстремистского, по мнению обвинения, текста помощник прокурора Кирилл Дмитриев потребовал для Стомахина десять с половиной лет колонии. Также обвинитель потребовал приговорить публициста к восьмилетнему молчанию — запретить ему заниматься журналистикой после тюрьмы, а долго пылившийся дома у публициста тираж "Радикальной политики" — уничтожить.
Дмитриев счел доказанной вину публициста по всем вменяемым обвинениям: оправдание терроризма, призывы к экстремизму, возбуждение ненависти либо вражды, приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ. Однако он посчитал необходимым исключить из обвинения в связи с истечением срока давности целый ряд эпизодов — статей публициста, опубликованных с мая 2011 года по апрель 2012 года.
В своем последнем слове Стомахин сообщил, что осознает — "в рамках нынешней государственно-террористической диктатуры нечего даже мечтать" об оправдательном приговоре. Он уверен, что действия суда и следствия можно описать простой поговоркой: "правда глаза колет".
"Все эти цитаты, которые мне были инкриминированы в этом так называемом обвинительном заключении, — все это чистая правда, все это действительно колет им глаза, и вот они бесятся и пытаются наказывать за это безумными сроками.
Под всеми этими цитатами я подписываюсь обеими руками еще раз. Никакие их судилища, никакие тюрьмы и лагеря меня не заставят отказаться от собственных убеждений",
— заявил уже отбывший один пятилетний срок за слова публицист.
Он перечислил все то, что считает преступлениями режима: взрывы домов в Москве в 1999 году, геноцид чеченского народа, "массовые убийства заложников в Беслане и в "Норд-Осте", политические убийства за пределами России", нападение на Грузию в 2008 году, агрессия против Украины, аншлюс Крыма, "карающее исключительно за мысли и слова, за мыслепреступления" антиэкстремистское законодательство, политические процессы против инакомыслящих и многое другое. Новый суд и третье дело против него не поколебали стремление публициста говорить о том, что в России восстановлен тоталитаризм и такая страна несет опасность всему миру:
"Она не имеет права на существование в той же степени, в какой права на существование не имели гитлеровский рейх и сталинский СССР",
— заявил Стомахин, уверенный, что Россия однажды распадется на части.
Он заявил, что в российских условиях Майдан невозможен, слишком мало внутренне свободных людей в стране, поэтому остается "надеяться на внешнюю поддержку в борьбе за свободу". Когда он попытался продолжить свою речь, судья прервал его, сообщив, что слова заключенного не имеют отношения к его делу. "Хотя бы в последний раз не затыкайте рот! Они имеют отношение", — выкрикнул Стомахин и попытался дочитать свою речь. Последние слова неслись уже вдогонку практически выбежавшему из зала судье. Крики собравшихся: "Браво, Борис! Россия будет свободной!" — завершили предпоследний день одного из самых неоднозначных политических процессов современной России. В свою очередь, открыло его выступление помощника прокурора.
Перечисление доказательств он начал со ссылки на показания свидетеля Романа Носикова, который рассказал о том, как наткнулся в Интернете на статьи Стомахина. Обвинитель также сослался на оглашенные письменные показания матери публициста, рассказавшей, что "она не умеет пользоваться компьютером, Стомахин имел постоянный доступ к компьютеру, а посторонние люди приходили к ним домой крайне редко". Сторона обвинения сочла эти слова доказательством того, что статьи публиковал именно Стомахин. Этот вопрос стал в деле одним из ключевых, поскольку ответственность по инкриминируемым статьям по закону должен нести не автор признанных экстремистскими текстов, а тот, кто их публикует — обеспечивает "публичность".
Помощник прокурора настаивал, что публицист размещал статьи в зарегистрированном под его фамилией "Живом журнале", на сайте радикальной либертарианской оппозиции "Сопротивление", а также в малотиражном бюллетене "Радикальная политика", причем многократная публикация якобы была призвана "усилить его позиции". Отдельное внимание прокурор уделил психолого-лингвистической экспертизе по делу Стомахина. В очередной раз он сослался на большой научный стаж двух из трех экспертов, "научную аргументированность" их выводов. Видимо, помня о подозрениях правозащитника Елены Санниковой, что эксперты предвзяты, гособвинитель подчеркнул, что ранее эксперты текстов Стомахина не читали и не были с ним знакомы, а значит, не могли быть необъективны.
Помощник прокурора также сослался на протоколы осмотра компьютеров Стомахина, в которых при обыске были найдены статьи публициста, и распечатки посещения публицистом сайтов, на которых размещались его тексты. Упомянул Дмитриев и о печатных экземплярах "Радикальной политики", найденных у публициста дома.
Напомнил обвинитель и о том, что Стомахин не признал вину, отказывался от участия в следственных действиях и дачи пояснений. Он попросил суд учесть "данные о личности публициста" — непогашенную судимость за публикации аналогичного содержания: в 2006-2011 годах Стомахин уже отбыл пятилетний срок по статьям о призывах к экстремизму и возбуждении ненависти либо вражды.
"Через непродолжительное время после освобождения подсудимый вновь стал размещать в сети Интернет свои статьи", —
заметил с укоризной в голосе помощник прокурора.
В свою очередь адвокат Михаил Трепашкин попросил полностью оправдать его подзащитного в связи с отсутствием состава преступления в его действиях. Защитник подчеркнул, что Стомахин освободился из колонии 20 марта 2011 года, а в обвинительном заключении говорится, что публицист 6 февраля 2011 года зарегистрировался в "ЖЖ".
"Защита настаивает, что, находясь под стражей в местах лишения свободы, он не мог ни при каких обстоятельствах в это время стать пользователем социальной сети и вести электронный дневник",
— заметил Трепашкин. Он подчеркнул, что бремя доказывания, кто именно публиковал тексты, лежит на прокурорах. Доказательств, что это сделал Стомахин, они не представили.
Адвокат подчеркнул, что сторона обвинения фактически предлагает судить Стомахина "за одно деяние — размещение статьи — два-три раза". Прокуратура считает экстремистскими 31 публикацию Стомахина. При этом по статье "Оправдание терроризма" публицисту вменяют 12 эпизодов, по статье "Призывы к экстремизму" —19 эпизодов, по статье "Возбуждение ненависти либо вражды" — 22 эпизода, по статье "Приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ" — 5 эпизодов.
То есть публициста обвиняют в 58 преступлениях по 31 статье.
"Конкуренция законодательных норм требуют предъявления одной наиболее тяжкой статьи, а здесь одно деяние неправильно квалифицируется сразу по нескольким статьям", — заметил адвокат. По закону никто не может быть повторно осужден за одни и те же преступления, напомнил он. Трепашкин также отметил, что по каждому из вменяемых эпизодов должны были быть приведены отдельные доказательства, чего сделано не было.
Трепашкин также подчеркнул, что Стомахину вменяют, в частности, приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием средств массовой информации. Под СМИ обвинение подразумевает старый тираж бюллетеня "Радикальная политика", фактически самиздат. Адвокат заметил, что тираж этого листка меньше 1000 экземпляров и пролежал он дома у Стомахина довольно долго. "Если бы он хотел его распространить физически, то, наверное, успел бы это сделать тысячу раз. Но листки просто пылились в квартире, и доказательств, что он планировал их распространить, на суде мы не видели". Адвокат подчеркнул, что прокуратура не нашла ни одного свидетеля, видевшего, чтобы Стомахин распространял "Радикальную политику", как и ни одного читателя бюллетеня, а по закону "за предположение судить человека нельзя".
Кроме того, бюллетень не был зарегистрирован как СМИ. Подразумевается, что распространение какой-то информации через средство массовой информации потенциально может нести куда большую общественную опасность. Соответственно, по мнению защитника, это обвинение со Стомахина должно быть снято.
Трепашкин считает, что на суде нужно было изучить мотивы, побудившие Стомахина писать. "Грубо говоря, какое время, такие и песни. Всегда такие публикации появляются, когда обстановка такова либо действия власти таковы. После первой посадки Стомахина те несправедливости, с которыми он столкнулся, разумеется, были основанием критически отзываться об определенных событиях и лицах", — считает адвокат. При этом он заметил, что, например, Владимир Жириновский позволяет себе не менее жесткие высказывания, даже прямые призывы в Думе, и неясно, почему же именно Стомахин привлек внимание властей.
Кроме того, эксперты по делу Стомахина говорили лишь о "косвенных призывах" в его текстах. Трепашкин уверен, что призыв должен прямо звать людей осуществить те или иные действия. В свою очередь "косвенные призывы" на самом деле только форма выражения мнения. Это подтверждает и то, что никаких противозаконных последствий статьи Стомахина не имели.
"Борис Стомахин привык свободно выражать свое мнение. Что можно противопоставить этому, чем можно наказать его? Мы знаем по Сахарову, как в свое время его и ссылали, и высылали — мнение изменить трудно.
Можно зашить рот. Все равно он будет писать, высказывать свое мнение. Руки ему не отрубишь, он все равно будет где-то стоять с плакатом",
— охарактеризовал своего подзащитного Трепашкин. Он уверен, что требовать для Стомахина такого жестокого наказания не только бессмысленно и неправомерно, но и незаконно. Адвокат убежден, что даже при сложении максимальных сроков по всем вмененным публицисту статьям больше 7,5 лет прокурор просить не мог.
Адвокат также напомнил, что публицист болен (во время первого уголовного дела Стомахин сломал позвоночник) и он содержит пожилую мать.
"Человека привлекают за высказывание своего мнения, за изложение своих убеждений, что в соответствии с Европейской конвенцией гарантируется как право любого человека. Ничего экстраординарного в этих публикациях нет. Тут опять же важны цель и мотивы. Основная цель Стомахина была в том, чтобы люди пробудились, чтобы они вспомнили об определенных категориях и руководствовались ими в своих действиях: совестью, свободой. Основная его цель была в том, чтобы люди превратились в людей мыслящих", — заметил адвокат.
Адвокат Виктор Бородин начал свое выступление с признания: когда он только начал знакомиться с делом и изучать статьи публициста, у него возникли негативные эмоции, высказывания Стомахина вызывали тревогу. Но за полтора года регулярного общения с публицистом Бородин разобрался в контексте, изучил позицию Стомахина и пришел к выводу, что эти тексты — крик души.
Он пришел к выводу, что публицист пытался донести до общества "боль от происходящего в мире" — в Чечне, в Афганистане, в Ираке. При этом Стомахин не стремился распространять какую-то идеологию, уверен адвокат.
Бородин попросил исключить из доказательств по делу психолого-лингвистическую экспертизу текстов Стомахина, поскольку сторона защиты не имела возможности поставить перед исследователями свои вопросы. Он уверен, что нужно провести новую экспертизу, которая будет направлена на установление мотивов, побудивших Стомахина создать анализируемые публикации.
Он также подчеркнул, что доказательства приведены не отдельно по каждому вменяемому эпизоду, как требует закон, а скопом. Адвокат также обратил внимание, что протокол интернет-провайдера, на который ссылается обвинение, дан по очень ограниченному сроку — с 14 октября по 17 ноября 2012 года. В этот период попадают не все вменяемые публицисту статьи. Да и их мог размещать любой, с кем Стомахин делился своим мнением по электронной почте.
"Чтобы содержать Стомахина более полутора лет под стражей, нужно было увеличить тяжесть обвинения до тяжкого, иначе это было бы грубейшим нарушением", — объяснил Бородин, почему, по его мнению, в обвинительном заключении возникла формулировка "с использованием СМИ", которая сразу увеличивает тяжесть деяния. Адвокат перечислил предыдущие "уловки" следователей: сначала СМИ пытались признать "ЖЖ", потом малопосещаемый сайт в Интернете. Защите удавалось "отбить" эти атаки. Тогда следователи нашли бюллетень "Радикальной политики". Однако Бородин согласен с Трепашкиным, что и этот бюллетень не СМИ.
Он уверен, что завышенное требование прокурора говорит о его предвзятости, как весь ход дела говорил о предвзятости следователей. "Это дело политического характера. Не хочется повторять те уголовные дела, которые были в советское время, которые уже идут сейчас.
Если вы заметили, в феврале произошли очередные ужесточения законодательства. Такое может опять привести к глобальным посадкам думающих людей"
— заметил защитник. Он обратил внимание на то, что Стомахин констатирует многие важные проблемы: народ спивается, Россия зомбируется.
Общественный защитник публициста правозащитница Елена Санникова в своем выступлении рассмотрела случай Стомахина как срез жизни российского общества за последние полвека. Она сразу оговорилась, что не будет делать акцент на том, что этот процесс — наступление на свободу слова, а попробует сопоставить то, что вменяется публицисту, и запрошенное для него наказание.
Начала Санникова с анализа общественно-политического фона процесса. "Когда на всех центральных телеканалах России идет массированное нагнетание атмосферы вражды и ненависти, когда в СМИ с многомиллионной аудиторией возбуждается ненависть к народу Украины, а также к народам стран Запада и США, когда на официальном уровне нарушаются не только статьи Уголовного кодекса, фигурирующие в данном процессе, но и статьи из раздела "Преступления против мира и безопасности человечества", когда в прямом эфире и даже с трибун Государственной думы звучат публичные призывы к развязыванию агрессивной войны — дело Бориса Стомахина на этом фоне выдает абсолютную необъективность процесса, полнейшее отсутствие беспристрастности и практику двойных стандартов, что недопустимо в юриспруденции", — заметила правозащитница.
Упомянула она и о ставших знаменитыми словах Дмитрия Киселева о "ядерном пепеле". Телеведущий на своем месте, хотя канал, где он позволил себе это агрессивное высказывание, имеет многомиллионную аудиторию. Тираж "Радикальной политики", к тому же не розданный, составляет десятки экземпляров, публикации в "ЖЖ" почти никто не видел, но Стомахин вот находится в СИЗО.
Преступления, вменяемые Стомахину, относятся в Уголовном кодексе к разделу "преступлений против общественной безопасности и общественного порядка". Защитник попыталась проанализировать, какой урон нанес публицист общественной безопасности и порядку.
"Никакого урона нанесено не было. Пострадал ли хоть в малой степени общественный порядок от этих злосчастных текстов? Нет, не пострадал ни на долю, не пострадал абсолютно. Есть ли в данном деле хотя бы один потерпевший? Нет ни одного. Есть ли хоть один, кого бы эти тексты унизили, оскорбили, опечалили? Нет, ни одного подобного заявления в деле не содержится.
Так какой же общественный порядок был нарушен? И как можно держать за решеткой человека за призывы, которые никого ни к чему не призвали? За оскорбления, которые никого не оскорбили? За разжигание, которое ничего не разожгло?"
— вопрошает Санникова в крошечном зале, куда едва-едва помещаются немногочисленные пришедшие на процесс люди.
Каждый пункт обвинения правозащитница проанализировала подробно. "Ни одна из статей, вменяемых Борису Стомахину, не проанализирована в обвинительном заключении от начала и до конца с точки зрения смысла и содержания. Таким методом значительное количество текстов мировой художественной литературы можно было бы обвинить в экстремизме и изъять из библиотек, что было бы полным абсурдом", — констатирует Санникова. Она уверена, что если бы был проведен комплексный анализ хотя бы одной из статей Стомахина, "стало бы ясно, что приведенные в обвинительном заключении цитаты — это не призывы, а форма выражения сильных эмоций, вызванных определенными событиями". В общем-то не отрицали этого даже исследователи, оговаривавшиеся однако, что для определенных выводов об этом нужна была бы новая экспертиза.
Каждое обвинение защитник анализировала отдельно. "Что значит: оправдание терроризма? На каком уровне у нас в обществе было объяснено, определено, что такое терроризм и что такое оправдание терроризма?" — спрашивает Санникова. Этот вопрос тесно связан с историей страны, уверена она, и именно она сформировала Стомахина-публициста.
"Школьные годы Бориса Стомахина пришлись на времена, когда улицы городов назывались именами революционеров-террористов — Желябова, Перовской... Стрельба народовольцев в представителей высшей государственной власти объяснялась как подвиг. Партизанская деятельность, включающая все виды террористических актов, подавалась как доблесть и героизм, об этом показывались фильмы, писались романы, сочинялись песни. А текст, который я процитировала во время допроса эксперта — "Убей немца" — очевидный факт разжигания ненависти против нации, а не против "врага", как попыталась пояснить эксперт, там нет призыва "убей врага", там призыв "убей немца", то есть — призыв к геноциду", — анализировала Санникова.
"Эти зажигательные стихи Симонова, зажигательный текст Эренбурга и нагнетание подобных настроений имели чудовищные последствия в виде массовых преступлений против мирных жителей Восточной Пруссии, против немцев Поволжья, не имевших ни малейшего отношения к преступлениям Гитлера.
Но эти тексты никто не обвинил в экстремизме, они по-прежнему находятся в библиотеках. Так как же можно человека, выросшего и сформировавшегося в такой атмосфере, обвинять в оправдании терроризма?"
— делает вывод правозащитница.
Следующим правозащитница разобрала обвинение в возбуждении вражды. Ранее эксперты отметили, что признаки ненависти к каким-либо нациям кроме русской в тестах публициста отсутствуют. "Борис Стомахин является носителем русской культуры, никаким иным языком, кроме русского, он не владеет, он является гражданином Российской Федерации, и потому обвинение его по 282-й статье так же неразумно, как неразумно было бы обвинять в оскорблении человека, который оскорбляет и бичует сам себя. Эксперт в своем заключении неизменно повторяет, что автор текстов оскорбляет или унижает русских как граждан Российский Федерации. Но Стомахин и есть гражданин Российской Федерации. Попыток выучить другой язык, стать гражданином другого государства, отождествить себя с другой нацией и войти в другую культуру, кроме русской, он и не делал", — уверена Санникова.
Она отметила, что "межнациональная рознь и преступления против малых наций на национальной почве — это бедствие нашего общества". "Когда ты силен, а другие слабы, стыдно защищать себя, а не других", — заметила правозащитница.
Защитница перечислила альтернативные меры наказания по всем вменяемым публицисту статьям: штраф либо лишение права занимать определенные должности, различные виды работ без лишения свободы. Не определен и нижний предел лишения свободы во всех этих статьях. Она уверена, что за любые, пусть самые ужасные слова, человека нельзя сажать в тюрьму.
"Это бессмысленно. Даже если взять за скобки все соображения милосердия и гуманности — это бессмысленно и не логично, и это вредно для общества. Я уже говорила когда-то в связи с первым делом Бориса Стомахина и хочу повторить эту фразу сейчас.
Сажать человека в тюрьму за слово — это все равно, что гасить огонь керосином",
— замечает Санникова. Она уверена, что "слово из тюрьмы звучит сильнее и ярче", и тексты арестованного привлекают больше внимания.
